Пик Бурь.
Непостижимое Время,
Тебя держу я на мушке
И палец дрожит на курке.
Неуловимое Время,
Вот ты и в ловушке,
Прижато к серой стене.
Что скажешь теперь,
Будь ты проклято дважды,
Кто кому господин?!
Ты скажешь теперь,
Как сказало однажды:
“Ты жалок, безумец, один.”
И в кратком смешке
Был весь мой ответ -
Добыча близка.
В дрожащей руке
Был сжат пистолет.
Он был у виска.
“Охотник”, того же автора.
Часть 1. Некролог
Облака плыли в ночном небе над Пьютером. Серовато-синие снизу, они становились цвета индиго с лёгким лазурным контуром по краям ближе к луне. Дул резкий холодный ветер. Жители города сидели по домам и пили чай с вкусными кексами, ароматно пахнувшими чудесными ягодами, росшими на местных фермах.
Отражение белого шара луны, словно дырки в чёрном колпаке, колебалось на поверхности лужи под порывами ветра. У лужи на бордюре сидел человек. Он упёрся спиной в уличный фонарь, тоскливым рыжеватым светом освещавший его сверху. Казалось, будто фонарь, словно внимательный слушатель, склонил свою голову и смиренно ждал чего-то, чего-то совершенно безразличного ему, но очень важного для этого человека. Ночной Пьютер был беззвучен, лишь холодный ветер мятежным духом бродил по его улицам в полумраке.
Человек сидел, понурив голову. Могло показаться, что он спит, если бы он время от времени не вздрагивал. Тёмно-синие джинсы давно протёрлись до дыр на коленях и местами были испачканы засохшей грязью. Кожаная куртка тоже была местами порвана и в некоторых разрезах всё ещё были видны колючки или обломки сучьев. Растрёпанные синие волосы копной спадали на глаза и плечи. Видимо, он недавно побывал в лесу.
Мальчик судорожно вздохнул, глядя, не моргая, на луну в луже. Он смотрел, как завороженный, но вряд ли что-то видел. Сейчас он смотрел вглубь себя.
Когда-то этот город подарил ему друга. Нет, больше, чем друга - настоящего друга…
Джим с трудом поднял голову, которая, казалось, была свинцовой, судя по прилагаемым усилиям. Он напряг зрение и различил неподалёку огни центра покемонов. “Точно такие же, как и тогда” - вспомнил он. Джим буквально видел перед собой тот же самый покецентр, только днём. Вмиг небо просветлело и лишь серые тучки преграждали теперь солнце. Блики играли на красной крыше, и в окне мелькала знакомая головка сестры Джой. Она не смотрела на него. Джой была опечалена, ведь пропал её друг…
Джим поморщился и сплюнул. Картинка пропала - теперь перед ним снова стояло ночное здание, лучившееся светом.
Тренер бросил взгляд за знакомую красную крышу. Где-то там, во тьме, высился пик Лунной горы. Там же была и пещера…
Мальчик нахмурился и потёр озябший нос. Перед ним теперь ясно, как никогда, будто на фотографии, стояло лицо Билла - бледное и испуганное, безмолвно молящее о помощи. Отощавший и перепачканный, он лежал в углу пещеры. Таинственный Хрустальный Оникс, дававший покемонам огромную силу, навсегда покинул этот мир в тот вечер. Джим видел лицо спасённого Билла, как будто это происходило сейчас. Исследователь, грязный и изнемождённый, но безмерно счастливый, вручил Джиму покеболл…
Тренер грустно хмыкнул и повесил голову, снова остановив свой взгляд на луже. Он чувствовал всем своим существом, что это чудесное мгновенье их первой встречи всё ещё летало прозрачным призраком над этим местом, пробуждая воспоминания в тех, кто этого желал.
Джим снова поморщился и сплюнул. Теперь он видел это так ясно, как никогда - он был никудышным тренером. Он даже не смог защитить своего лучшего друга, доверившего ему всё, даже свою жизнь. Нет, он был никудышным человеком, слишком свободно распоряжавшимся чужими жизнями. Но был ли он сам достоин её?
Жизнь. Да какой в ней смысл?! Зачем она нужна, если это только череда испытаний и тяжёлых ударов? Имеет ли смысл ждать следующий? Он может быть и ещё больнее.
Джим взглянул снова на Лунную гору. Если добраться до вершины, до того уступа, и сделать один шаг, лишь один шаг… Всё закончится. Не нужно больше будет думать, решать, переживать, страдать, жить…
Джим горько рассмеялся и снова уставился на лужу. Просто покончить с собой? Это звучит заманчиво. Быть может, это действительно выход. Это лучше, чем жить с этой болью.
Тренер, кряхтя, поднялся, упираясь одной рукой в фонарный столб. Он постоял некоторое время на шатающихся ногах и побрёл к покецентру, временами сбиваемый с курса порывами ветра.
Дойдя до горящих окон, мальчик опёрся одной рукой на подоконник и заглянул внутрь. Там никого не было. Только сестра Джой сидела за стойкой и читала журнал. Она весело смеялась и её розовые волосы, блестевшие в свете ламп, игриво вздрагивали. По лицу тренера скользнула невольная улыбка.
“Нет” - Джим снова вздохнул, - “Так им будет лучше. Я потерял одного друга и не хочу видеть, как погибнут остальные. Решено. Я и так больше не тренер. Так будет лучше для всех.”
Мальчик снял с пояса три покеболла и бережно положил их на подоконник. Сестра Джой непременно заметит их, когда выглянет, и покемоны будут в надёжных руках. Кто-то же должен будет о них заботиться после смерти их хозяина.
Джим с неимоверным усилием оторвал взгляд от трёх блестящих шариков и, не оборачиваясь, побрёл в горы. Возможно, это было самое тяжёлое решение в его жизни…
К полуночи Джим добрался до заветного уступа. Лунная гора была к нему неблагосклонна и будто бы пыталась остановить, неожиданно кидая ему под ноги камни и мелкие кусты, из-за которых Джим неоднократно спотыкался. Об одном из таких кустов красноречиво свидетельствовал глубокий порез на руке, но Джим не обращал на него ровно никакого внимания. Какое он мог иметь значение по сравнению с его целью? Это всего лишь рана, каких уже и так много на его теле и ещё больше в душе. Скоро, очень скоро боль наконец-то кончиться и всё будет позади…
Джим встал на краю тени. Под ним простиралась бездонная пропасть. Один шаг. Один шаг, и он будет свободен.
Мальчик поднял ногу и занёс её над пропастью. Боль кончится. Кончится навсегда. Но это оказалось не так легко. Сквозь чёрную пелену сумрака в его сознание ворвались воспоминания о родном Лаваридже, яркое солнце которого согревало его в детстве. Он неожиданно вспомнил, с какой радостью получил своего первого покемона. Оук хвалил его за выбор, и Чармандер смотрел прямо в глаза своим доверчивым взглядом. Неужели где-то в мире ещё было что-то светлое, что-то любящее?
Джим мотал головой, силясь прогнать этот неожиданный свет, будто летучая мышь, спасавшаяся от обнаружившей её свечи. Всё это, конечно, было. Эти моменты он будет помнить всегда, но они не вернут ему Дитто, ничто не вернёт, ничто не снимет эту боль, кроме смерти.
В памяти всплыли образы смеявшихся людей, которых Джим знал. Он силился закрыть эти неожиданные порывы, но они только ярче и отчётливее бросались на него с каждой такой попыткой.
Джим сделал шаг назад. Потом ещё один. По его щекам текли слёзы…
Часть 2. Реквием.
Бывший тренер вновь брёл по дороге, не зная куда. Призрачные огни Пьютера остались далеко позади. Впереди же его ждали только мрак и боль.
- Эй! - вдруг окликнул его кто-то.
Джим не обернулся, продолжая свой путь. Вряд ли это обращались к нему.
-Джим! Джим, это ты?
Раздался скрип тормозов велосипеда, и мальчишка в жёлтой куртке оказался перед бродягой.
- Не думал здесь тебя встретить!
Джим некоторое время молча смотрел на мальчугана без каких-либо эмоций.
- Ты перепутал меня с кем-то, - сказал он наконец, обходя человека.
- Что? - не поверил паренёк. Он догнал мальчика с синими волосами и развернул его за плечо, - да нет же! Что с тобой?!
- Ты перепутал меня с кем-то, - невозмутимо ответил Джим, - я тебя не знаю.
- Да что с тобой?! - не верил своим ушам велосипедист, - неужели ты забыл меня? Я Дени! Ты спас мою Абру!
- Я не понимаю, о чём ты говоришь, - отмахнулся Джим. Настырность паренька начинала его раздражать.
- Так и сказал бы, если ты зол на меня за что-то, - буркнул Дени, - ты ведь спас моего друга. Я-то тебя никогда не забуду. Ты герой.
Это больно кольнула уходящего тренера в самое сердце. Он остановился, прижав к груди руку. Боль казалась вполне физической.
- Джим, прошу тебя! Подожди! Мне вновь нужна твоя помощь! Пожалуйста! Я и не надеялся найти тебя, но никому больше это не под силу!
- Джима больше НЕТ! - резко обернулся парень. В его глазах была бездонная тьма, - он мёртв. Забудь о нём, как о ночном кошмаре, больше не пытайся искать его. Джима больше не существует. Я… - он на мгновенье задумался, подбирая слова, - я лишь его ТЕНЬ.
Поражённый паренёк с каким-то ужасом и непониманием смотрел на него из-под ветвей вяза. Джим убедился, что его слова произвели должный эффект и побрёл дальше в полной темноте.
- Джим! - снова раздался голос за его спиной, - пожалуйста, не бросай меня! Только ты можешь мне помочь!
- Отстань, - резко бросил через плечо Джим, - я же сказал, забудь это имя!
- Что произошло? - не понимал Дени, - что-то ужасное? Почему ты даже не хочешь выслушать меня?
- Найди себе другого слушателя, - не оборачиваясь, ответил Джим, - оставь меня в покое, будь добр.
- Жаль, - еле слышно ответил Дени. В его голосе чувствовалась глубокая обида, - я так надеялся, что мне повезёт вновь встретить тебя. Что ж, если ты так хочешь, чтобы я отстал, так тому и быть. Но если вдруг тебе встретится тот Джим, которого я знал, который спас моего лучшего друга - передай ему, что он всегда желанный гость в моём доме и мне никогда не искупить свой долг перед ним.
- Так и сделаю, - прервал его Джим. Это всё начало порядком доставать его, - езжай уже давай!
Какое-то время Дени молча глядел вслед тёмной фигуре. Губы его дрожали, но он держался. Даже когда во тьме уже ничего нельзя было рассмотреть, Дени ещё долго смотрел туда, куда ушёл Джим…
Бывший тренер брёл так ещё около часа, потом он понял, что не может бороться со сном, и прилёг под деревом у края дороги. Этой ночью у него не было снов…
Джим проснулся с восходом солнца. Он зевнул, потянул затёкшие руки и неуклюже поднялся. Оказывается, в своих ночных похождениях, он добрёл до плато Индиго. Над небольшим горным хребтом величественно возвышался белый пик Серебряной горы. Там было царство льда, где никогда не таял снег, как жарко бы ни было внизу. В чём-то это гора походила на самого Джима. Такая же неприступная и одинокая. Мальчик смахнул с лица жучка и пошёл дальше.
Дитто больше никогда не кинется ему на руки, никогда больше не будет весло играть и смеяться, всё это оставалось в прошлом. Впереди лишь были вечные льды и бескрайняя тьма, лишённая надежд. Джим снова взглянул на белую вершину, терявшуюся в небесной синеве. Быть может, там его призвание? Что если эта гора знает, что удерживает его от того, чтобы броситься вниз с неё? Это была вершина, кульминация всей его жизни, грандиозный аккорд в конце печальной элегии. Теперь, когда все его приключения позади, Джима ждала величайшая гора - символ цели. Достигнутой цели.
Тренер прибавил шаг.
Через несколько часов Джим оказался у подножья легендарной горы. От вершины его отделяли бесконечные склоны из камня и льда. Но ничто не было столь непреклонно, сколько его желанье покорить этот пик. Пик Бурь.
День неуклонно продвигался к вечеру, когда Джим добрался до маленького домика у подножия горы. Он забрался на крыльцо и постучал в деревянную дверь. Минуту спустя, на пороге появился человек в жёлтом берете с синей лентой. На нём была белая рубашка и коричневые вельветовые штаны.
- Добрый вечер! – поздоровался он, зевая в руку.
- Здравствуйте! – ответил ему Джим, - я вас не сильно побеспокоил?
- Что вы! – поправил берет человек, - нисколько! Это моя работа. Вы пришли за горным снаряжением?
- Да. Сколько стоит комплект?
- 400 динар, - ответил его собеседник, - надеюсь, вы не собираетесь отправляться в горы ночью?
- Вы верно угадали, - кивнул бывший тренер, - я хотел бы переночевать здесь, если можно. И… - Джим послушал возмущение своего желудка, - у вас есть что-нибудь перекусить?
Через час мальчик уже лежал на тёплой и мягкой кровати. Пирожки приглушили голод, но не могли утолить голод его совести. Ненасытная тварь грызла его изнутри и тщательно пережёвывала каждый кусочек.
“Почему? Почему?” – размышлял Джим, - “Дитто, как мне будет тебя не хватать! Боже, я чувствую словно бы ты где-то тут, невидимый для меня.”
- Это глупо, - тихо заговорил бывший тренер вслух, - это так глупо, но я не могу не верить в это. Я хочу, чтобы это было так. Я хочу чтобы ты был сейчас здесь со мной… - Джим тихо заплакал.
- Я во всём виноват, - прошептал он, - прости, прости меня! Я дал тебе задачу, с которой не по силам было справиться никому. Даже мне. Это ужасно…
Мальчик вытер влагу с лица рукавом и упал на подушку.
- Если бы не моя ошибка, ты был бы жив. Ты бы сейчас был здесь со мной…
Шёпот перешёл на простое движение губ, искажаемых рыданиями. Луна безучастно светила в окно, и ей было абсолютно всё равно, что сейчас происходило под ней.
Рано утром, ещё до восхода солнца Джим уже был на ногах и за его плечом висел увесистый походный рюкзак со всем горным снаряжением. Мальчик придерживал сумку одной рукой за лямку и неторопливо шёл по песчаной дороге, освещаемой первыми ярко-оранжевыми лучами солнца. В небе ещё блёкло светили звёзды, а над пиком горы застыл бледный месяц.
- Стой! – окрикнул его кто-то сзади.
Джим удивлённо обернулся. На пороге домика стоял хозяин в розовом ночном халате. Вид у него был ещё довольно сонный:
- Ты уже уходишь?
- Да, а что? – поинтересовался паренёк.
- Ты идёшь в горы один? – пояснил мысль владелец домика, - я думал, ты ждёшь друзей. Знаешь, там не аттракцион! Это очень опасно.
- Я знаю, - улыбнулся в ответ Джим, - не волнуйтесь за меня. Я уже бывал в горах.
- Как знаешь, - недоверчиво ответил хозяин, - но я должен был предупредить тебя.
- Спасибо за заботу, - вновь искренне улыбнулся Джим, - я ценю это. И большое спасибо вам за вчерашние булочки. Они были такими вкусными!
Какое-то время человек удивлённо смотрел на недавнего гостя. Потом он кивнул ему и закрыл дверь. Звёзды гасли…
Бывший тренер брёл по дороге в гору. Пик Бурь. Всё должно было решиться там, но этой заснеженной вершине, похожей на голову убелённого сединами старца, знавшего ответы на все вопросы. С каждым шагом Джим всё больше убеждался, что здесь была его судьба. Эта гора, как и он сам, была покрыта льдом и промёрзла насквозь так, что никакой жизни больше не оставалось в этой ледяной толще. Мальчик чувствовал, будто бы что-то роднило его с этой горой, и он просто шёл в гости к старому родственнику, чтобы узнать его мудрый совет.
Путешественник поднимался всё выше и выше по извилистой тропе. “Такая же запутанная, как и моя жизнь”. – Подумал он. Каменные складки горы, столь причудливо бороздившие местность остались внизу. Джим вышел на довольно ровное плато. Дальше вверх шла лишь узкая тропа.
Мальчик сбросил с плеч рюкзак и сел на него. Солнце уже было высоко, и его жёлтые зайчики прыгали по срезам камней, витиевато скользя по граням. Джим вздохнул и оглядел простиравшуюся под ним долину, залитую утренним солнцем. Это было похоже на картину мастера, подчинившего себе саму природу. Никакой человек никогда бы не смог передать все это оттенки и переливы. Это было дано лишь Богу.
На мгновение Джиму показалось, что у него на коленях сидел Дитто. Сердце вздрогнуло, поражённое этим чудом. Неужели, неужели он снова рядом? Быстро опустив глаза, он увидел лишь бурдюк с водой.
Джим медленно поднялся и снова накинул на плечи свою ношу. Обернувшись, он ещё минуту полюбовался пейзажем и продолжил путь.
К вечеру кончилась и узкая тропа. Джим упёрся в почти вертикальный склон и, судя по всему, избежать альпинизма дальше было невозможно. Справедливо рассудив, что было бы глупо лезть на гору в сумерках, мальчик решил разбить привал прямо там, куда ему удалось дойти.
Впереди была самая сложная часть пути. Но это не пугало путешественника – он совершенно не боялся предстоявшего ему восхождения.
Утром бывший тренер быстро собрал вещи и вернулся к тому месту, где он остановился днём раньше. Из рюкзака были извлечены два альпенштока и кошки. Мальчик ухватился за уступ и полез наверх…
Подъём был изнуряюще долгим. Путешественник не единожды уже отдыхал на склоне, но такое висячее положение трудно было назвать отдыхом – он жаждал ровной горизонтальной поверхности. Руки уже дрожали от напряжения, и Джим обмотал верёвку одного из альпенштоков вокруг запястья, так как боялся, что уставшая рука может соскользнуть. Герой сделал ещё несколько рывков вверх и, к своему удивлению, обнаружил, что его ледоруб не влетел в скалу, как раньше, а нащупал что-то относительно ровное. Джим подтянулся из последних сил и увидел довольно вместительное гранитное плато.
“Наконец-то” – пронеслась мысль, - “Слава богу!”
Но мощный порыв ветра встретил его в лицо. Расслабившись, Джим не успел закрепить альпеншток, и его с силой отшвырнуло назад…
“Будь проклята эта гора! Будь проклят этот ветер! Будь…” – это всё, что было сейчас в голове у несчастного путника. Джим не знал, сколько ему осталось до земли, но предпочёл бы никогда не знать об этом. Попытки удержаться за склон, цепляясь шиповаными ботинками, не принесли успеха. Падавшего охватило отчаяние. Он снова и снова пытался зацепиться хоть за что-то, но всё было тщетно.
“Я не хочу умирать!”, – пронеслась новая мысль, - “НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ! Боже, помоги мне!”
Вспомнив, что к его руке привязан второй альпеншток, Джим размахнулся им и изо всех сил ударил в скалу. Раздался жуткий скрежет, но падение не прекращалось.
“Пожалуйста, господи, ПОЖАЛУЙСТА!”
Новый размах. Зажмурив глаза, мальчик собрал все оставшиеся силы и с криком вновь воткнул ледоруб в гору. На этот раз результатом стала адская боль в плече. Казалось, кто-то просто оторвал ему руку.
Джим стонал, всхлипывая, но одно уже то, что он ещё чувствовал боль, свидетельствовало о том, что он ещё был жив. Открыв глаза, мальчик увидел, что ледоруб зацепился за какой-то куст, чудом проросший прямо среди камней. Он висел на одной руке над пропастью…
“Я жив”, - облечено вздохнул он, - “Жив. ЖИВ!”
Джим попытался подтянуться к кустику, но первое же движение отозвалось умопомрачительной болью в плече.
- Чёрт, - прошептал он, отдышавшись, - кажется, вывих… Но это всё ерунда. Плечо можно вправить – главное, выбраться отсюда.
Путник попытался ухватиться второй рукой за низкую ветку, но не смог дотянуться, не тревожа правую руку. Неожиданно Джим рассмеялся. Он осознал весь комизм ситуации, - какая ирония! Он чудом выжил, но не мог уйти в безопасность. Он теперь был обречён болтаться здесь до тех пор, пока не умрёт от голода или не сломается куст. Вот ведь оно как! И никто ему не поможет на этот раз. Джим снова залился смехом и всё не мог остановиться…
“Welcome to a trip into my heart feelings,
To the center of my soul.
You’d better bring a life to find the house of living
In labyrinth of yes or no.
For you
Life is just like chess,
If you don’t make the move,
You lose again like this!
‘Cause you,
You’re walking on the edge,
You,
You choose the way of love’ n’ pain…”
Walking on the edge, Scorpions.
Джиму вспомнилась знакомая песня любимой группы. Кто бы мог подумать, что она станет настолько реальной? Он был сейчас на краю абсолютно буквально. Что же за путь он избрал?
Мальчик висел над пропастью и продолжал размышлять.
“Да, я выбрал этот путь сам. Путь любви и боли, ибо одно не бывает отдельно от другого. Если в мире бы не было боли, то как бы мы тогда узнали любовь? Всё познаётся лишь в сравнении. Не почувствовав горечь утраты, мы никогда не поймём, как мы любили. Тень и свет всегда идут бок о бок друг с другом.”
Но бывают утраты, слишком великие для простого человека. Некоторые потери невосполнимы. И тогда наступает отчаяние. Где же выход, где?
Джим взглянул вниз, и голова у него закружилась. Если он упадёт, то разобьётся и умрёт без мук. Можно просто отпустить ледоруб и сила тяготения сделает всю грязную работу сама…
“Нет”, - решил Джим твёрдо, - “я не хочу умирать сейчас. Я должен дойти до вершины!”
Собрав остатки сил, бывший тренер всё же дотянулся здоровой рукой до ветки, по ходу ещё покалечив и без того вывихнутое плечо. Вскрикнув от боли, Джим сжал зубы и продолжал лезть вверх. Вскоре он уже коснулся склона горы ногами и перебрался по узкой щели на уступ, где ему, наконец, удалось перевести дух.
Тут-то вся боль вывихнутого плеча вылилась на несчастного путешественника вся сразу. Он хотел снова вскрикнуть, заметив уже, что это немного снимает боль, но не успел, и перед глазами всё почернело…
Джим очнулся, когда солнце уже садилось. Присев, он осмотрел вывих и осторожно зажал руку между колен. Глубоко вздохнув, он резко дёрнул ногами в одну сторону, и все снова потемнело…
Мальчик очухался во второй раз, когда уже была ночь. Рука ужасно ныла, но теперь он хотя бы чувствовал её. Это не могло не радовать. Джим взглянул вверх на склон и с горечью подумал, что второй альпеншток остался где-то там, откуда он упал. С одним взбираться будет гораздо сложнее.
- Ну и пусть! – хмыкнул он, - в следующий раз я буду осторожней.
Этой ночью Джиму пришлось спать под завывания ветра прямо на уступе. Очень долго он не мог сомкнуть глаз. Стоило ему прикорнуть, как ему вдруг явственно казалось, что он падает и до того реально, что Джим вскакивал весь в холодном поту. Только к утру сон всё же одолел его…
Часть 3. Воскрешение
- Проклятая гора! – сказал Джим, как только открыл глаза. На камнях спать было ужасно неудобно, и все мышцы затекли, а спина болела. Мальчик потёр несчастную спину, которой несправедливо досталось лишь по той причине, что довелось жить в одном теле с упрямой головой. Джим прислушался, затаив дыхание. Было страшно тихо. Не было слышно даже привычного щебетания Пиджи и Пиджиотто, к которому путник так привык уже за последнее время. Птичьи песни сопровождали его всю дорогу и неожиданно вдруг оставили. “Не к добру это”, - пронеслась мысль. “Да мне-то какое дело до птиц!” – тут же встрепенулся Джим, поражённый тому, до чего его довели скитания. Такие выражения были ему совершенно не свойственны. Будущее всегда скрывается за непроглядной пеленой и никому не дано его познать, ибо лишь заглянув в него, ты уже тем самым меняешь будущее. Следовательно, ничто не может предсказывать события. Руководствуясь этим, Джим всегда очень брезгливо относился ко всяким приметам, считая их не более, чем байками. Забавно могло сейчас показаться то, что многие его знакомым не единожды действительно помогало суеверие, но ведь они в него верили! “Это просто самовнушение” – пришёл однажды к мысли мальчик, - “оно работает на тех, кто в это верит, если вообще работает.”
Джим угрюмо повертел в руке оставшийся альпеншток и вонзил его в гору. Сегодня будет сложнее. Если бы не вчерашний несчастный случай, с ним был бы и второй.
“Вернуться за ним?”, – подумал путешественник, - “нет, там слишком опасно. Я выжил чудом. Не хочу испытывать судьбу второй раз.”
Джим осёкся. А что же тогда он, собственно, забыл на вершине Серебряной горы? Зачем он сюда полез, как не затем, чтобы испытать судьбу? Мальчик содрогнулся при этих мыслях. Господи, кто мог подумать, что он, Джим, отправился сюда лишь ради того, чтобы покончить с собой?! Сейчас эта мысль казалась просто абсурдной и какой-то ужасающей. О чём он только думал? Покончить с жизнью! Жизнь ведь даётся всего один раз и второго уже не будет. И как он её прожил? Что он сделал, получив этот бесценный дар? Джим оглянулся назад, оглянулся на все свои действия и мысли, и вдруг ему стало так тяжело и больно, что он сел на колени и обхватил голову руками:
- Боже, боже… - стонал он, чувствуя, как все эти мрачные мысли, терзавшие его последние дни сжали его сердце терновым венцом, и раны от незримых шипов кровоточили вполне ощутимо, - какой я был идиот. Как я мог?! Кто я после этого?..
Перед мысленным взором пронесся родной город, близкие друзья, радость, счастье – всё это он оставил далеко внизу, отправившись в глупый самоубийственный поход.
- Что…я…наделал?! – Джим осмотрел свои руки сквозь слёзы. Сотворили ли они добро? Безусловно. И как много ещё радости можно было ими принести другим людям. В Джиме вспыхнул огонь, и им хотелось делиться со всеми, открыть всем глаза, души, показать, как прекрасна жизнь, как она великолепна и неповторима. Огонь переполнял его, растопив вековой лёд, под которым он прятался бог знает сколько, возможно всю свою жизнь.
На память пришла встреча с Дени. Горечь снова подступила к скитальцу. Как он мог ему отказать? Ему, который попросил его о помощи? Он, Джим, был нужен человеку, мог принести ему счастье, но что он сделал вместо этого? Просто-напросто послал его. Как же теперь было стыдно! Быть может, уже поздно что-либо менять и Дени уже никто не поможет…
- Никогда, никогда больше я не буду отказывать людям в помощи! – “Герой”, так назвал его совершенно незнакомый ему человек. О, как много теперь для него значило это одно движенье губ! – я буду помогать, буду творить добро! Я буду ЖИТЬ!
Джим вспомнил тот роковой день, который поверг его в такое отчаяние. День, когда убили его лучшего друга, день, когда погиб Дитто. Джим помнил свои действия в тот момент, когда осознал, что Дитто не дышит, очень смутно. Он только помнил слепую ярость, помнил, что это был тогда не он – его заменил какой-то демон, тьма влилась в его разум и подчинила себе. Мелькнул нож, баллончик, кулак, кровь…
- Нееет, - застонал человек, - этого не было. Этого не могло быть! Это был не я! Дитто жив, все живы!
Но что-то в глубине его, словно притаившийся змей, тихо, но явственно шипело: “ты, ты…”
Джим поднялся и взглянул на лазурно-голубое небо с отблесками солнца:
- ЭТО БЫЛ НЕ Я!!! – крикнул он изо всех сил, - Господи, это был не я! НЕ Я! Я никогда бы не стал убивать…
Раздался треск, и вокруг всё затряслось. Это вывело Джима из ступора, и он огляделся. Сообразив поднять голову, бывший тренер увидел, как часть горы медленно сползала вниз.
“Лавина!” – понял он, - “Кто ж кричит в горах, балда?! Нужно прятаться!”
Взгляд мальчика скользнул по склону, и он заметил неподалёку щель в скале. Ревущий шум приближался, и времени выбирать уже не было. Джим рванул туда и, стоило ему оказаться в убежище, снежная ладонь накрыла всё, что он совсем недавно созерцал…
Путешественник очнулся и понял, что ему холодно. Следующим он осознал тот факт, когда открыл глаза, что было ещё и темно. Сверх того, он, кажется, ушиб ногу и отлежал руку, причём пострадавшую. Со стонами приподнявшись, Джим подполз к стене, где, как он помнил, недавно вроде был выход. Его пальцы нащупали лишь плотный снег.
- Нужно выбираться, - прошептал он, и сам удивился, как охрипше звучал его голос. Сколько же времени он здесь пробыл?
Джим вонзил пальцы в снег и принялся копать. Очень быстро он отбросил эту затею, стуча зубами и согревая в куртке окоченевшие руки. Изо рта шёл пар. Было холодно.
Мальчик подполз к стене и обнаружил, что дно рюкзака было порвано и главное отделение теперь пустовало. Это означало и то, что теперь у него не было ни еды, ни спичек…
Джим облокотился на холодную каменную стену и засмеялся охрипшим, лающим смехом. Вот оно ведь как! Если он не умер тогда, на обрыве, то умрёт сейчас и куда более мучительной смертью…
- Я хочу жить, - прошептал он, хлопая себя по щекам, чтобы не замерзнуть, - я хочу жить!
Как это было не печально, Джим много думал, но так и не смог найти выход из ситуации. Урчал живот, и на ресницах застыл иней. Если бы этот проклятый рюкзак не порвался, всё было бы не так плохо. Просто маленькая деталь, но, однако, какого огромного значения! Немного бы огня, совсем чуть-чуть…
Джим взглянул на руки. Они были какие-то неестественно белые. Он попытался сжать пальцы, но не смог. Бросив эту затею, мальчик представил, что у него в руке был огонь. Самый настоящий огонь. И он грел его. Нёс тепло, радость, жизнь…
Языки пламени танцевали на пальцах, и приятное покалывание распространялось по ним, оживляя их, такое удовлетворение, словно это всё было дома, в родном Лаваридже под белым жарким солнцем. И тут был вулкан. Самое тёплое место в мире!
“Зачем я вообще покинул Лаваридж?” – пронеслась мысль в голове Джима, но как-то вяло и неуклюже.
Смутно Джим понимал, что, закрывая глаза, он делает ошибку, что это убьёт его, потому что он замёрзнет, но огонь был таким горячим, таким спокойным. Хотелось просто отдаться ему и уйти от этой ледяной горы. Дома был горячий чай и тёплые плюшки…
В засыпанной снегом расщелине лежало чьё-то тело. Посиневшие губы потрескались, и рот был полуоткрыт. Бледное лицо, почти белое с голубоватым оттенком, было прислонено к холодной каменной стене, но он, казалось, не замечал этого. Сердце ещё билось, но всё медленней и медленней…
Джиму было приятно вновь увидеть вокруг себя своих родственником, смеющихся и пьющих с ним чай, так далеко от столь незначительной горы, что её даже не было видно на горизонте. Да Джим, собственно, и не искал её. Ему было тепло и хорошо. Но краски почему-то становились блеклее. Джиму так не хотелось расставаться с этим чудесным видением, что он пришёл в отчаяние, силясь сохранить всё точно так, как было, но что-то не получалось. Все куда-то пропали, и остался только он среди холодной чёрной тьмы…
Часть 4. Огонь и лёд.
Во тьме оставалась лишь узкая полоска света. Джим силился сохранить хотя бы её и был безумно рад, что это ему пока удавалось. Вдруг его осенила мысль:
“Так вот она - жизнь! Невероятно, никогда не думал, что это выглядит вот так! Значит, я умер? Нет, это вряд ли. Я не чувствую холода, значит я просто сплю. Может, мне всё привиделось? Эта пещера, поход на Серебряную гору, смерть Дитто… Это всё мои фантазии? Но как давно я сплю?” Джим задумался. И в самом деле, где же тогда была реальность, а где был сон? Выходило, что всё это как-то хитро переплеталось, и границы между явью и мыслями вроде как не было. Это значило либо то, что вся его жизнь была грустным фактом, и она всё же была, либо то, что он просто спал и всё выдумал, всё, с самого начала, что нравилось ему гораздо больше первого расклада. Джим обдумал всё это ещё раз и вновь поразился. Он всегда считал, что явь и сон никак нельзя перепутать, как свет и тьму, как правду и ложь, как жизнь и смерть… Но выходило наоборот. Сейчас он не мог найти границ нигде в перечисленных понятиях, которые он до этого момента считал противоположными. “Значит, мысли и дела так же близки друг к другу?” – продолжал размышлять он, - “значит, границ нет?” Это всё снизошло к нему разом, как откровение – вдруг он прозрел и осознал всё, о чём только что думал. Перед ним был мир! Весь мир! Вся вселенная во всём своём единстве, такая разная и всё же цельная. Тона и полутона – вот, что в ней было. Причудливая палитра красок, витиеватые узоры и сочетания цветов – всё такое сложное и необъяснимое, что не стоило и пытаться понять, можно было только смотреть и восхищаться тем, что было видно. Это было единство и гармония. Гармония с самим собой, которой Джим никогда не знал. В нём всегда жили два разных человека – причём, полностью противоположных! Словно свет и тьма, словно огонь и лёд. Обычно мрачный и скрытный человек, себе на уме, не любящий лишних взглядов в свою сторону, неожиданно мог превратится в яростного борца, лидера, несущего факел и готового осветить им самые тёмные и страшные бездны, не боящийся ничего и полный решимости. Они оба смотрели на мир с одинаковым умиротворением и почтением. Это было единство духа – единство веры и силы. Джим почувствовал, что это был всё тот же он, а не два разных человека. Он был един. Просто он был таким же, как и этот мир – странным и непонятным, порой противоречивым, но единым и неповторимым.
Светлая полоса увеличивалась и вскоре превратилась в яркий луч. Джим смотрел на него с восхищением и гордостью. Он был таким же, как этот луч – сильным и непреклонным, он был Героем!
Неожиданно Джим осознал, что свет вполне реальный и даже режет глаза. Собрав все свои силы, мальчик сделал просто титаническое усилие и поднял замёрзшие веки. Ему предстало северное сияние. Лазурное, местами зеленоватое, скользящее по голубому небу, будто лента. Сияние вспыхнуло и приблизилось к нему.
- Джим, - кто-то назвал его имя.
Мальчик очень хотел ответить, что слышит, но не мог – он не чувствовал своего тела.
- Ты жив, - спокойно продолжал голос, - я знаю это, хоть ты и не отвечаешь. Ты жив и будешь жить.
Сияние снова вспыхнуло, и голубое небо окутало его. Мальчик почувствовал тепло. Он уже и забыл, что это такое. Это тепло никак не походило на то нежное тепло, что грезилось ему во снах. Это тепло было колким и неприятным, но зато полным жизни, а не холодным и ласковым дыханием смерти. Джим принял это тепло и он почувствовал, что у него есть голова, есть руки и ноги, ощутил, что он действительно существует.
- Огня… - попытался попросить он, но ему удалось извлечь лишь нечленораздельный хриплый стон. Джим понял, как тяжело оказалось заставить произносить слова обмороженный рот. Из треснувших от усилия губ по подбородку путника потекла тонкая алая нить.
- Что же ты лежишь? – продолжал голос, такой же спокойный и изливающий искреннюю привязанность и доверие, будто бы это был лучший друг…
- Я не могу встать, - снова попытался заговорить Джим, но получилось не лучше. Новая кровь окропила его лицо.
- Можешь, - настаивал голос, - возможно, просто не хочешь, но точно можешь, уж я-то знаю. Твой огонь гораздо ярче, чем ты думаешь. Такой огнь может растопить всю эту гору, что же тогда говорить о том льде, что сдерживает тебя, который ты придумал сам?
- Я не могу пошевелиться, - простонал Джим, словно оправдываясь.
- Ты всё можешь, нужно только захотеть, - ответил тот же приятный голос, - дай огню волю, растопи свои оковы, Джим! Освободись от непомерного груза боли и отчаяния, что ты на себя наложил!
- Я… - кровь попала в горло и Джим поперхнулся, почувствовав её сладкий вкус и тепло, исходившее от неё, - я не могу двинуться. И мне холодно.
- Ты просто даже не попробовал! – ласково настаивал голос без тени упрёка или раздражения.
Это оказалось сложнее, чем поднять на своих плечах всю Серебряную гору. Ровно столько приложил усилий Джим, чтобы повернуть голову в сторону света.
- Кто ты? – наконец спросил он.
- Я твой друг, - тепло и нежно ответил голос, - я здесь, чтобы указать тебе путь, заблудившийся странник. Я здесь, чтобы возродить тебя для новой жизни, полной ещё более громких и ярких подвигов, полной любви и дружбы…
Джим сжал зубы, силясь поднять руку. Ничего сложнее в жизни он ещё не совершал. Неожиданно он почувствовал, как что-то маленькое и тёплое скользнуло к нему и ощутил биение чьего-то крохотного сердечка, но в нём билась жизнь, и гораздо больше жизни, чем в его собственном. Путник опустил взгляд и увидел… ОГОНЬ! Он не поверил своим глазам и устало моргнул, прогоняя видения, но видение не прогонялось. Огонь был по-прежнему рядом и грел его. Но что-то грело его изнутри, растапливая вечную мерзлоту, и грело горячее этого пламени в сотни, тысячи раз!
Нет, он никогда бы ни с чем не перепутал этот стук сердца. Оно стучало в унисон с его собственным, оно было самым близким для него сердцем.
- Чармандер! – прошептал Джим, на его глаза наворачивались слёзы, - Друг! Милый друг! Прости меня за всё, что я сделал! Прости меня, если можешь…
Под другую руку пролезло нечто мохнатое и весло похрюкивало.
- Свинаб! – воскликнул Джим на вершине счастья, - вы нашли меня! Господи, как я счастлив! Вы не бросили своего заблудившегося товарища, который бросил вас!
Тренер всхлипнул и обнял их. Да, именно тренер. Ведь он не прекращал им быть ни на секунду, даже когда сам в это не верил, ведь его друзья не забыли его и искали, искали повсюду и нашли…
- Но кто ТЫ? – снова повернул голову на источник приятного голоса Джим, и обомлел. Перед ним стояла огромная гордая птица, легендарный покемон Артикьюно, властелин вечного холода. Ярко-красные глаза с любовью и умилением смотрели на несчастного человека, окружённого верными друзьями, проделавшими нелёгкий путь, чтобы спасти его. Длинный лазурный хвост развевался сзади, словно знамя или северное сияние…
- Это ты их привёл? – с надеждой спросил Джим.
Птица величаво кивнула. Тренер заметил неподалёку и Сайтера. Тот с радостным криком бросился к человеку, пришедшему в себя, и принялся обнимать его изо всех сил. Покемоны Джима не без труда подняли того на ноги и усадили на спину Артикьюно. Джим ожидал, что покемон будет холодным как лёд, но, к своему удивлению, обнаружил его мягким и тёплым. Артикьюно ласково улыбнулся ему через плечо, будто бы прочитав его мысли. За Джимом на Артикьюно сел Чармандер, а Свинаб полетел на Сайтере следом…
- Почему же я не дошёл до вершины? – спросил Джим своего спасителя, пролетая над зелёными долинами с искрящимися ручьями.
“Может, ты просто не готов?” – ответил он сам себе, - “может, ещё просто не время? Ведь цель не достигнута, всё ещё впереди, всё ещё только ждёт меня.”
Над утренним Пьютером пролетала синяя птица, символ удачи, и люди восхищённо показывали на неё пальцами и громко кричали, радуясь. Живая легенда приземлилась у покецентра, и с её спины на землю упал обмороженный человек…
Шесть недель спустя Джим уже мог нормально говорить и даже двигать пальцами, хотя это пока не очень ловко ему удавалось. Всё это время с ним в палате жили его верные друзья – Сайтер, Свинаб и Чармандер. Они радовались успехам в лечении спасенного и бурно это комментировали. Однажды Джим проснулся и увидел над собой склонённую голову Артикьюно.
- Ты спас меня, - сказал он, - не знаю, как тебя благодарить.
Птица слегка наклонила голову на бок и улыбнулась.
- Если бы не ты, я бы уже давно замёрз, - продолжал Джим, - благодаря тебе, я вновь обрёл истинных друзей и обрёл самого себя, ибо многое тогда понял. Нужно жить дальше, не оглядываясь на прошлое, и смотреть только в будущее, полное надежд и светлой мечты. Я буду нести людям добро и счастье столько, сколько будет в моих силах. Я понял и ещё кое-что, пока лежал здесь. Дитто погиб не напрасно. Не нужно это отрицать или пытаться скрыться от этого – нужно просто принять это и гордиться поступком моего друга. Теперь я уверен, что на его месте поступил бы так же.
Артикьюно довольно уркнул и моргнул большими красными глазами.
- У нас, возможно, было разное прошлое, - улыбнулся тренер, - но у нас общие цели. Мы хотим помогать людям. Что скажешь, если мы объединим наши усилия и будем вместе? Будешь моим четвёртым покемоном?
Джим откинулся назад на подушку. Он слишком устал, и ему ещё было о чём подумать. Это приключение не прошло для него даром, и он явился миру совсем другим человеком…
Музыка, титры…
THE END.
